Очевидцы Голодомора рассказали о пережитых кошмарах
В период Голодомора в 30-х годах прошлого века в небольших селах и даже крупных городах украинцы сталкивались не только с риском умереть от голода, но и стать жертвами людоедов.
Пережившие этот ужас и их родные поделились страшными историями, которые вошли в книгу «Память рода». Организатором проекта стал Украинский институт национальной памяти.
«Женщины устраивали дежурства под его окнами — от людоедов»
Как рассказала журналистка Галина Плачинда — дочь писателя и публициста Сергея Плачинды (из села Масляниковка в Кировоградской области) — ее папа в «горбачевский период» одним из первых поднял тему Голода-33 на всеукраинский уровень.
«Стал печатать свои воспоминания: о том, как моего прадеда — деда моего отца — съели в 33-м. Писал о том, как мой дед Петр, отец моего отца, должен также идти в Елисаветград — на опознание тела своего съеденного папы… Писал о том, как остался единственным живым ребенком на их хуторе, и женщины, которые уже похоронили своих детей, устраивали дежурства под окнами его дома — от людоедов, так как мать должна ежедневно идти в колхоз.
Писал о том, как последние живые в селе дети умерли в колхозной столовой, наевшись сваренной из молодой крапивы баланды. Мой папа почему-то не захотел ее есть…
Когда папа вспоминал как они кричали — те маленькие дети, умирая в муках от разодранных крапивой внутренностей, его руки тряслись, а слезы текли по глубоким его морщинах на лице, как первые ручьи той страшной весной 33-го… Это нельзя забыть. И нельзя простить», — говорится в публикации.
Родители Сергея Плачинды Мария Федосеевна и Петр Максимович с маленьким Сережей на руках. 1932
«Не дам людоедке сыночка моего загубить»
Вот как вспоминал те события сам Сергей Плачинда:
«… В апреле 1933 года в пятилетнем возрасте я должен был погибнуть мученической смертью. Помню, как детей собрали в селе Масляниковка… Нас было пятеро мальчиков. А на выгоне — кухня, где столовались комсомольцы и коммунисты. Там орудовала толстая повариха Кащиха. Стол под открытым небом, два мальчика справа, два слева, я — в торце. И она подает нам миски с супом из крапивы. Как сейчас вижу, как там плавали крапивные листочки. Однако я почему-то насупился, видимо, она ударила меня. Застыл я над той миской и думаю: «Умру, а не буду есть назло этой Кащихе».
Оказалось, моя упрямая натура меня спасла. Ибо четверо набросились на еду — и сразу в крик. А такие слезы большие! Один из мальчиков еще раз хлебнул ложку той варки и закричал сильнее. Очевидно, от крика, и будучи обессиленным голодом, я потерял сознание. Следующий «кадр2, который помню: стою, лежат эти мальчики мертвые. И тут меня какая-то сила поднимает вверх. Мама!!! Как она узнала, где я, — неизвестно. Схватила меня, бежит вниз по косогору к нашей улицы и кричит: «Не дам этой людоедке сыночка моего загубить». А мне стыдно сидеть у матери на руках, потому что считаю себя взрослым. Хотя к тому времени уже не было перед кем стесняться: село вымерло, мертвая тишина…»
«Мама едва не попала под нож «заготовителей»
Фрагменты из книги Олеся Бердника из села Кийлов под Киевом о Голодоморе «Тьма костра не разжигает»
«…Мама рассказывала, что на рынках в Киеве врачи проводили лекции, объясняя покупателям, чем отличается человеческое мясо от говядины или свинины. И сама она едва не попала под нож «заготовителей», обманутая какой-то хитрой женщиной, которая обещала ей продать пшено за небольшую цену.
Надо было зайти в какой-то темный подвал, но маму остановил непреодолимый ужас, она просила: «Вынесите пшено сюда, здесь расплатимся». Женщина извивалась ужом, зазывала: «Да здесь несколько шагов, зайдите!» Но мама уперлась — ни шагу с места. Тогда из глубины подвала выглянул лохматый, мрачный верзила и злобно сказал: «Догадливый, с*ка! Счастье твое!». Мама бросилась сломя голову от того двора и несколько дней не могла прийти в себя от несусветного ужаса…»
Ніколи не піднімайте це з землі! Прочитай. Пошир. Покажи дітям.